­

Центр содействия 
межнациональному образованию 
«Этносфера»

Центр «Этносфера»
+7 (495) 103-42-83
mail@etnosfera.ru

0
Корзина
 x 
Корзина пуста
0
Корзина
 x 
Корзина пуста

АФГАНЦЫ В МОСКВЕ: ИНТЕГРАЦИОННЫЙ ПОТЕНЦИАЛ

Т.Д. Иванова

Афганцы в России – одна из наиболее многочисленных и проблемных групп вынужденных мигрантов не из стран СНГ и Балтии. Приток афганцев в Россию начался практически сразу после вывода  советских войск из Афганистана (февраль 1989 года). Массовый характер, по данным наших опросов, он приобрел после падения просоветского режима Наджибуллы (апрель 1992 года) и продолжался еще в  1994 году.

Первая и вторая волна афганской иммиграции – это в основном люди, близкие к свергнутому режиму, над которыми нависла смертельная опасность с приходом к власти талибов. Из интервью: «Мы свою страну потеряли и вынуждены были ее покинуть, потому что мы вместе воевали и нас считали русскими». Они приезжали в Россию, надеясь получить здесь защиту и  убежище.

Масштабы

Официального учета прибывающих в Россию афганцев не велось. Поэтому масштабы их присутствия можно оценить лишь приблизительно. По оценкам экспертов и лидеров афганских общин, это более 100 тыс. человек, из них в Москве – не менее 50 тыс. По данным МВД России, 80–100 тыс. человек.  На встрече президента России с правозащитниками в декабре 2002 года говорилось о присутствии  в России 150 тыс. «наших» афганцев1. Данные последнего экспертного опроса (2007 год) показали, что  их численность на территории   Российской Федерации снизилась до 50 тыс., из которых 15–20 тыс. проживают в Москве.

Эксперты отмечают, что «в последнее время афганцы в Россию практически не приезжают, а если и приезжают, то их очень мало – это в основном экономические беженцы, так как социально-экономическая ситуация в Афганистане очень сложная и она, к сожалению, не улучшается. В целом же большой волны афганской иммиграции в Россию нет».  Эту тенденцию отметили и сами афганцы: «Если сейчас афганцы и едут в Россию, то их очень мало, так как они знают, что здесь сложно, а практически невозможно получить правовой статус. И большинство, из тех,  кто решил покинуть свою страну,  любыми способами стремятся  перебраться на Запад».

Кто же они – афганцы?

Наши исследования, проведенные в разные годы, показали, что афганцы, бежавшие в Россию, – это элита, интеллектуальный слой афганского общества, многие окончили гражданские и военные вузы в СССР. Среди них немало врачей, учителей, юристов, экономистов, преподавателей вузов, бывших офицеров, инженерно-технических работников, деятелей науки и культуры (по разным опросам, от 45 до 70%).

Значительную часть афганской диаспоры составляют дети (от трети до половины). Многие из них родились уже в России, получили здесь образование. Среди взрослых основную часть составляют лица активных трудоспособных возрастов. Лиц предпенсионного и пенсионного возраста очень мало2. По разным опросам, от трети до половины афганцев имеют высшее и незаконченное высшее образование3.

Большинство афганцев, проживающих в России, достаточно хорошо владеют русским языком, особенно среднее и молодое поколение. Хорошо знают и свободно владеют русским языком дети, которые учатся или уже окончили наши школы, колледжи и вузы. Многие, кто не знал русского языка, за время проживания в России успели его выучить.

Демографический и трудовой потенциал присутствующих на территории России афганцев весьма высок. Поэтому нет никаких резонов игнорировать его, тем более что уже адаптирован к условиям страны. Ведь вскоре «труд станет одним из самых дефицитных, если не самым дефицитным ресурсом»4.

Законодательство и правоприменительные практики

Россия, безусловно, несет политическую ответственность за судьбу афганских беженцев. Она не только косвенно признала это, в свое время беспрепятственно впустив их на свою территорию, но и официально подтвердила свою приверженность международным принципам по защите лиц, ищущих убежище.

Как известно, в 1992 году Россия присоединилась к Конвенции ООН 1951 года о статусе беженцев и Протоколу к ней 1967 года в полном объеме. В 1993 году был принят Закон РФ «О беженцах», который впоследствии был переработан и в 1997 году принят в новой редакции. Рамки этого закона расширили возможности афганцев  урегулировать свое правовое положение в России, так как в нем была прописана новая норма – «временное убежище».

Несмотря на это и на многолетний стаж проживания в России, правовое положение подавляющего большинства афганских беженцев до сих пор не урегулировано. Не легализованы также их дети, родившиеся в России. Как отметила Ж. Зайончковская, «урегулирование правового статуса афганских беженцев – не одна из, а самая застарелая миграционная проблема России, которая тянется с 1989 года, момента вывода из Афганистана Советской Армии»5.

С 1997 года по состоянию на 1 мая 2007 года за получением статуса беженца обращались около 11 тыс. афганцев. Учитывались только те, кому удалось получить доступ к процедуре определения статуса беженца.

По данным ФМС России, с 1997 года на 1 мая 2007 года статус беженца получили всего 862 человека. При этом количество получивших статус беженца из года в год уменьшается: 195 человек в 1999 году (это был пик) и только 30 человек в 2006 году6. Для сравнения, на Украине статус беженца получили 2357 афганцев7.

Кроме того, в России ежегодно снижается общая численность афганских беженцев. Так, если в 1999 году состояло на учете 709 человек (это был пик), то на  середину 2007 года – всего 236 человек8. Численность беженцев уменьшается в первую очередь за счет утраты статуса. В соответствии с п. 9 ст. 7 Федерального закона о беженцах статус предоставляется на три года и по истечении этого срока его действие чаще всего не продлевается. При этом указанная норма закона дает возможность такого продления, если сохраняются условия, которые послужили причиной предоставления статуса. Однако афганцы, как правило, не знают об этом и покорно принимают решения миграционных органов.

Другая возможность состоит в получении права на временное убежище. Ст. 12 Закона о беженцах предлагает устойчивую правовую основу для этой практики. Институт временного убежища, на который афганцы возлагали большие надежды, в нашей стране не нашел должного использования. Так, с просьбой о предоставлении временного убежища с 2001 года на 1 мая 2007 года обратились 4738 человек, его получили 2244 человека, остались на учете всего 989 человек9.

Основное несоответствие практики действующему законодательству заключается в необоснованных устных отказах в процедуре определения статуса беженца. Другим нарушением является выдача «пререгистрационных номеров», которая довольно широко распространена в московском регионе. Это всего лишь номер очереди на интервью, от которого зависит, поставят мигрантов процедуру или нет. Как показал опрос, в Москве афганцам приходится ждать по 2–3 года, и они в течение всего этого времени находятся вне правового поля под угрозой депортации или административных штрафов за незаконное пребывание. Процедуры, предусмотренные законодательством, не содержат положений о выдаче «пререгистрационного номера» либо организации каких бы то ни было очередей ожидания.

Представлялось, что Федеральный закон о правовом положении иностранных граждан в РФ 2002 года, действующий в редакции 2006 года, позволит урегулировать правовой статус тех афганцев, которым отказано в праве на убежище. Однако процедуры, предусмотренные этим законом, оказались неприемлемы для большей части вынужденных мигрантов. Согласно нормам действующего иммиграционного законодательства, чтобы легализоваться в России, сначала надо выехать на родину, получить российскую визу, вернуться обратно, заполнив при возвращении миграционную карту, а затем уже хлопотать о выдаче разрешения на временное пребывание. В случае положительного решения через год можно ходатайствовать о предоставлении вида на жительство (ст. 8 указанного закона).

Многие афганцы уже прожили в России более 10 лет. Требование поездки домой для  подавляющей части из них невыполнимо из-за опасности возвращения в свою страну. Таким образом, законодательно обозначенные способы легализации совершенно не соответствуют реальной ситуации, в которой оказались эти люди. Напомним, что большинство из них представлено беженцами по политическим причинам.

В результате в 2005 году имели разрешение на временное проживание всего 307 и  вид на жительство – 484 гражданина Афганистана10.

Российское гражданство на начало 2006 года смогли получить 3349 граждан Афганистана, которые имели статус беженца или находились в браке с россиянами.

В целом, упорядочили свое правовое положение около 7 тыс. человек, составляющие 5% от максимальной и 14% от минимальной оценки общего количества афганцев. Остальные живут примерно так: «Милиция постоянно задерживает, приходится откупаться штрафами. На оплату штрафов уходит больше денег, чем остается на жизнь. Везде плачу – содержу не только свою семью, но и милицию, а у меня жена и четверо детей, младшие сын и дочь родились в России».

Неурегулированное положение большинства афганцев находится в вопиющем противоречии с задачей осуществления активной иммиграционной политики, которую ясно поставил президент РФ в своем  выступлении  на Совете безопасности  в марте 2005 года.

Другой частью проблемы становится вопрос: в интересах ли  России в условиях демографического кризиса  избавляться от людей, уже достаточно адаптированных к нашему обществу? Очевидно, что это подрывает доверие к нашей стране и заставляет сомневаться, что при таком подходе к уже имеющемуся трудовому потенциалу мы сможем привлечь в Россию необходимое количество рабочей силы.  У России пока еще есть шанс принять политическое решение по  легализации афганцев, наших бывших союзников.

Исходя из того, что такое решение будет принято и большинство афганцев останется в России, очень важна оценка  их  интеграционного потенциала. Для этого было проведено целевое исследование, в котором использовались качественные методы анализа11.    

Интеграционный потенциал

Оценка  интеграционного потенциала афганцев в местный социум проводилась на примере двух дифференцированных по возрасту фокус-групп с привлечением  материалов экспертных  углубленных интервью с государственными чиновниками, представителями общественных организаций, учеными (4 эксперта) и неструктурированных интервью с афганцами («жизненные истории» – 2).

Участниками первой фокус-группы были 8 мужчин в возрасте от 45 лет, которые приехали в Россию после вывода советских войск из Афганистана и падения режима Наджибулы.  

Вторая фокус-группа состояла из 8 молодых афганцев  в возрасте до 23 лет,  родившихся или выросших в Москве.

Молодежная группа в основном была представлена  девушками, что не характерно для старшей группы, где участие женщин полностью исключено.

Участники обеих групп проживали в Москве примерно одинаковое количество лет с той разницей, что для  молодежной  группы это был период базовой, ранней социализации, а для старшей группы – период адаптации к новым условиям в результате вынужденной миграции.

Это прежде всего отражается в знании русского языка: афганцы старшего возраста говорят на нем без особых затруднений, но относительно неправильно и с заметным акцентом, несмотря на то, что многие из них учились в советских гражданских и военных учебных заведениях. Для афганской молодежи, судя по грамотности и чистоте речи, русский язык является родным.

Для того чтобы определить интеграционный потенциал афганцев в российский социум и обозначить точки торможения этого процесса, как для менее, так и для более адаптированных выходцев из Афганистана,  экспертам и участникам фокус-групп для обсуждения предлагались следующие сюжеты:

  1. Какая самая большая трудность, с которой сталкиваются афганцы в Москве?
  2. Как к ним относятся простые москвичи и власти?
  3. Можно ли в Москве соблюдать свои обычаи и традиции?
  4. Как бы они предпочли жить, если бы имели возможность выбирать: среди своих земляков или среди коренных жителей?
  5. Как они относятся к межнациональным бракам?
  6. Хотели бы они остаться в Москве, может ли она стать для них родным домом, есть ли у них будущее в России?

Социальный статус, социальная защищенность

Представители старшего поколения афганцев в качестве одной из трудностей своей жизни в Москве отмечают резкие изменения в их статусе и отношении к ним властей после развала Советского Союза: «Если ранее власти нам уделяли определенное внимание, то в последнее десятилетие мы оказались предоставлены сами себе, без определенного статуса, нормального жилья и средств социальной поддержки». В их высказываниях заметна обида  на Россию (СССР), которой они служили и которая их бросила на произвол судьбы: «Мы свою страну потеряли именно благодаря дружбе с Советским Союзом. Подход к афганцам должен быть совсем другой. Мы не азербайджанцы или армяне, которые в любую минуту могут вернуться домой. Мы вынуждены были покинуть страну, потому что нас считали русскими… Вы каждый день теряете своих друзей. Сами бросаете нас в объятия Запада, а потом говорите, что Запад делает... Вы теряете свои стратегические позиции в Афганистане, одним словом».

Основной сферой занятости для многих афганцев старшего поколения, их детей и жен (по утверждению представителей старшего поколения) является торговля на рынке: «80% афганцев работают на рынке. В связи с новыми правилами торговли на рынках, как дальше жить тем афганцам, которые не имеют документов? Это надо исправить, необходимо выдать им документы, чтобы они спокойно ходили на работу, чтобы их не задерживали и не штрафовали».

Другая, связанная с этим трудность проживания в Москве представителей старшего поколения состоит в том, что «в силу своего возраста многие из нас уже не в состоянии работать на рынке, а социальная пенсия, которую удается оформить немногим, не превышает размера минимальной оплаты труда. У нас большие  семьи, и на такие деньги не проживешь».

Надо отметить, что ряд трудностей, которые афганцы старшего поколения считают специфическими для них, являются проблемами, с которыми сталкивается большинство жителей России. Это необходимость неформальной платы за медицинские услуги, за образование детей, за устройство на конкурентные рабочие места, особенно в высокооплачиваемых сферах, невозможность улучшить свои жилищные условия.

Кроме того, у представителей старшего поколения прослеживается определенная потребность в том, чтобы власти рассматривали их не просто как граждан России, но как группу, нуждающуюся в особом социальном пакете: «Лично я получил статус беженца в Москве и потом гражданство. В связи с этим я получил страховой полис и паспорт. Больше никакой социальной поддержки от государства нет: жильё, пенсия и льготы для учёбы детей в школе  и вузе я не получаю. А мы же являемся политическими беженцами. В других странах на политических беженцев есть отдельные пособия. В Законе РФ нет таких вещей, хотя он очень цивилизованный, на все вопросы можно найти ответ. Но нам очень трудно убедить тех, кто  над этим работает, чтобы они обратили внимание и дали нам какое-то удовлетворение. Это самое главное для тех, кто болеет и уходит на пенсию».

По данным экспертного опроса, «основная и главная трудность –  отсутствие правового статуса у большинства афганцев. Это провоцирует массу других проблем:  трудоустройство по специальности – практически недостижимая цель; очень сложно  прокормить семью; трудно найти жилье, аренда очень дорогая, и в ней часто отказывают; постоянные поборы милиции; медицинское обслуживание; трудоустройство детей, получивших специальное среднее и высшее образование уже в России».

Для представителей афганской молодежи, большинство из которых учится в школах (старшеклассники),  колледжах и вузах, указанные выше проблемы пока не знакомы. Общими со старшим поколением являются трудности, связанные с отсутствием гражданского статуса, которое многие из них унаследовали от своих родителей. В качестве временной трудности молодежь указывает на преодоление стереотипного отношения к ним их ровесников-москвичей при знакомстве: «Первое время было очень сложно. Приходилось объяснять, откуда ты, зачем сюда приехал? Со временем к тебе привыкают и относятся хорошо». Очень редко указывается на пристрастное отношение к ним со стороны преподавательского состава. Типичное высказывание: «Отношение преподавателей было хорошее, и многие из них нам помогали, проводили  дополнительные занятия, чтобы подтянуть нас. Если у кого-то и были какие-то проблемы с преподавателями, то только в начале обучения».

Представления афганцев о дискриминации и отношении к ним принимающего сообщества

Практически все претензии представителей старшего поколения афганцев связаны с явной или скрытой дискриминацией по отношению к ним со стороны властей разного уровня, как при оформлении документов, так и при приеме на работу, независимо от гражданского статуса.

«Вот, например, если завтра закроют то место, где я работаю, мне придётся искать работу не как гражданину России, а как гражданину Афганистана.  Чтобы приняли по лицу, мне надо иметь крупные деньги   в кармане или влиятельных русских друзей».

Кроме того, афганцы старшего поколения склонны рассматривать обычные случаи вымогательства при оказании медицинских услуг, при устройстве детей в школу или при взаимодействии с контролирующими органами как дискриминацию по национальному признаку: «Наличие страхового полиса недостаточно. Когда обращаемся за медицинской помощью, то практически всегда платим  сами, а некоторые болезни нам приходится лечить полностью за свои деньги. Не хватает  ни пенсии, ни дохода… Только, как уже сказали, нас по лицу принимают».

По мнению большинства экспертов, «московские власти проблему знают, присутствие афганцев в столице их раздражает, они стараются их не замечать, а правоохранительные органы стригут с них купоны».  А вот отдельное мнение эксперта – представителя ФМС: «Решение афганской проблемы московские власти возлагают на федеральные органы. К афганцам относятся доброжелательно, либерально, и то, что большинство афганцев долгое время живут в столице без правого, статуса является ярким подтверждением этому. Московские власти считают их своими».  Довольно странную позицию занимают московские власти: «считают их своими», но при этом ничего не делают для «своих». По всей вероятности, московским властям в лице правоохранительных органов гораздо выгоднее получать с афганцев  деньги за незаконное проживание в столице, чем тратить бюджетные деньги на  их легализацию.

Эксперты также отметили, что «в последнее время  для афганцев  актуальной  стала проблема дискриминации и безопасности. В Москве достаточно много случаев, когда афганцы сталкиваются с актами агрессии, насилия со стороны криминальных структур, недобросовестных сотрудников правоохранительных органов. Они перед ними беззащитны и вынуждены от них откупаться, так как из-за отсутствия правового статуса они особенно уязвимы. Особенно афганцам достается от милиции».

Как уже было сказано выше, афганская молодежь частично еще не сталкивалась с подобного рода проблемами, а частично, будучи социализирована в российском контексте, воспринимает многие трудности бюрократического характера как данность для всех, а не как дискриминацию именно их.

Представители старшего поколения и афганская молодежь отмечали  вполне нормальное отношение к ним москвичей, у многих афганцев есть хорошие друзья среди москвичей. Это подтвердили и эксперты: «Большая часть москвичей относится к афганцам доброжелательно,  так как считает, что они воевали вместе с нами. Правда, есть москвичи, которые к ним относится безразлично и даже негативно, но они в меньшинстве».

Культурные традиции

Афганцы старшего поколения при обсуждении этого сюжета не акцентировали внимание на возможности или невозможности поддержания своих традиционных культурных стандартов и практик. Сохранение своего культурного наследия, обычаев и традиций для них свято. Но они указывали, что их дети, как в России, так и в западных странах, быстро переходят на язык окружающей среды даже в общении между собой: «Когда мы приехали, наши дети говорили между собой на родном языке. По прошествии определенного времени стали между собой общаться по-русски, и даже матом ругаются… Сейчас, сколько бы я их ни ругал, всё равно разговаривают между собой только по-русски… И пушту, и персидский язык знают, но разговаривают плохо. В Германии у моего родного брата дети разговаривают только на немецком языке. Среда их воспитывает».

Напротив, в молодежной фокус-группе тема необходимости поддержания своих культурных традиций вызвала большее оживление и упоминалась по разным поводам: «Мы другие, у нас своя культура, религия, обычаи, от которых мы не хотим отказываться. Однако мы не хотим изолироваться от русской культуры, традиций, а иначе мы   в России будем всегда  чужими». Или: «Да, мы другие, но мы живем  в Москве, и поэтому нам надо учиться жить  и соблюдать обычаи этой страны, не забывая свои». Это молодежь демонстрирует на концертах, посвященных национальному празднику Навруз, исполняя не только свои  национальные песни и танцы, но и русские народные танцы и  эстрадные песни из репертуара наших известных певцов.

Более того, молодые люди указали на ряд особенностей жизни в российском культурном контексте, которые они считают позитивными, хотя и противоречащими афганской традиции. В частности, в обсуждении подчеркивалась возможность свободного взаимодействия мальчиков и девочек с самого раннего возраста, что, особенно по мнению девушек, способствует осознанию гендерного равноправия и взаимного уважения полов: «Мне нравится в вашей культуре свободное общение между мальчиками и девочками, они вместе учатся,  ходят в кино, театры, кафе. У нас на родине такое общение возможно только в семье между братьями и сестрами, а вот с соседскими мальчиками исключено. В Афганистане мальчики и девочки учатся отдельно. Из вашей культуры мы взяли свободное общение не только с русскими, но и со своими ребятами. Мы сейчас здесь  все вместе и  свободно высказываем свое мнение. В моей стране такая беседа была бы просто невозможна».   Многие из участвовавших в фокус-дискуссии девушек считают абсолютно неприемлемой для себя традицию закрывать лицо.

В то же время молодые афганцы указали на ряд культурных особенностей московской молодежи, которые для них неприемлемы: употребление спиртного и наркотиков, неуважение к старшим, свобода добрачных сексуальных отношений. Кроме того, им не нравится в нашей культуре  плохое отношение родителей к своим детям: «Родители издеваются над своими детьми, бросают их, очень много беспризорных детей. У нас  невозможно, чтобы родители бросили своих детей. Они могут взять чужих детей, если с их родителями что-то случилось». Отмечалось и то, что  «у молодежи нет самостоятельности, они рассчитывают только на родителей: по блату или за деньги их устроят в институт, потом на работу, а потом по блату женят или выдадут замуж».

По мнению экспертов, «к русской культуре афганцы относятся нормально, хорошо и воспринимают ее, особенно молодежь, но живут по своим традициям. Может быть, единицы и посещают театры, выставки, музеи и др., но для основной части афганцев это удовольствие слишком дорогое». Кроме того, эксперты отметили: «Большинство афганцев, особенно представители старшего поколения, чаще общаются, контактируют со своими земляками. Афганцы, которые имеют российское гражданство и свой налаженный бизнес чаще общаются с москвичами, но их немного».

Расселение и предпочтения

По мнению экспертов, «афганцы живут по всей Москве. Для них характерно дисперсное расселение. Многие стараются жить поближе к работе – Черкизовский рынок и гостиница “Севастополь”. Правда, там очень дорогая аренда жилья и немногие могут себе это позволить».

Представители старшего поколения афганцев предпочитают жить среди своих земляков в рамках своей национальной общины, по крайней мере сетевой. Афганская же молодежь высказала определенное предпочтение жить вне общины, среди москвичей, но с обязательной и непременной возможностью поддерживать контакты с представителями своей культурной общины  (включая сохранение и поддержание языковых навыков) и возможности реализации своих этнокультурных потребностей: «Лучше жить в среде москвичей и других, но сохранять своих обычаи и не терять связь с афганцами, которые живут в Москве» или «Сохранять свою культуру, но жить среди всех, чтобы нас не называли чужаками». Это говорит о слабой внутригрупповой солидарности афганской молодежи и их высоком интеграционном потенциале, но при этом они не отказываются и хотят сохранить  культурные традиции своего народа.

Эксперты считают, что «большинство афганцев,  особенно старшее поколение, предпочитает жить среди своей диаспоры, своих земляков, так как это облегчает им проблему коммуникации, передвижения и первичной адаптации к условиям другого государства через свою собственную среду. Однако  есть афганцы, которые предпочитают жить или уже живут среди русских, чтобы рядом не было своих; есть и такие, которым  это все равно».

Межнациональные браки

Что касается образования межнациональных семей, то представители старшего поколения в целом не очень охотно обсуждали этот сюжет. Они указывали на почти полное отсутствие такой практики среди афганцев, проживающих не только в России, но и в странах Запада. Хотя есть определенные знаковые, на наш взгляд, различия между российской и западной средой: «На Западе афганцы заключают браки, как правило, между собой. С местными очень редко, если и есть такие браки, то о них не говорят и даже скрывают. В Москве такие браки заключаются. На русских могут жениться только мужчины и молодые люди. Для женщин и девушек межнациональные  браки запрещены, и о  случаях таких браков мы не знаем и не слышали».

Опираясь на приведенное выше высказывание, можно сформулировать вполне вероятное предположение о том, что московская среда в большей степени, чем европейская, стимулирует размывание межкультурных границ.

Это косвенно подтверждается более оживленной реакцией на данный сюжет в молодежной группе афганцев. В частности, ни одна из участвовавших в работе фокус-группы девушек не отвергла принципиальной возможности выйти замуж за представителя иной национальности: «Я могла бы выйти замуж за русского, что выходит за рамки наших культурных традиций и религии» или «Мне нравятся русские ребята, у меня есть хорошие друзья, и я хотела бы выйти замуж за русского парня». Однако большинство девушек ссылались на конфессиональные ограничения. У юношей таким ограничением служило необязательное отношение москвичек к ведению домашнего хозяйства.

По мнению экспертов, «афганцы  вполне нормально относятся к смешанным бракам мужской части, как с русскими, так и с лицами любой другой национальности, но для женской части такие браки исключены.  В Москве достаточно много случаев таких браков, как правило, они распространены среди молодежи – детей-сирот, которые выросли в России». Кроме того, эксперты считают, что «раньше было много случаев фиктивных браков с россиянками, которые гарантировали афганцам получение  гражданства РФ. Сейчас нет, так как изменилось законодательство, и необходимость в таких браках у них отпала».

Перспективы пребывания  и миграционные намерения

Большинство афганцев старшего поколения весьма скептически оценивают свои перспективы жизни в России, в частности в Москве. Они постоянно сравнивают свое положение в России с положением соотечественников в странах Западной Европы не в пользу России  и в связи с этим  хотели бы уехать на Запад: «Сейчас мало хорошей работы. Каждый день думаем, что завтра будет… Я давно работаю среди афганцев и могу сказать, что все хотят отсюда уехать. Я не видел других… Здесь нет будущего. Я недавно был в Европе и видел разницу. Здесь афганцы даже не хотят строиться. А там, в Европе приезжают и очень хорошо устраиваются. Купят себе машину, землю… Здесь такая возможность редко появляется. Потому что очень дорого, для человека, который стоит на рынке, у которого нет жилья, чтобы он платил 5–6 тысяч только за учёбу… На Западе до сих пор пособия были, бесплатно дети учатся». Среди представителей старшего поколения есть и те, кто свои перспективы связывает с Россией: «Власти нас просто не замечают, мы для них нелегалы, «попрошайки» и лишние люди. По всей вероятности, они надеются на то, что мы уедем из России, а куда нам ехать? Да, мы просим, но только одного – дайте нам правовой статус, мы сами в состоянии обеспечить свои семьи, платить налоги государству, поднимать экономику России».

Такой подход к оценке российской ситуации практически не характерен для афганской молодежи, которая строит свои биографические проекты преимущественно в рамках российского социума. Типичное высказывание: «Мы в Москву приехали маленькими детьми, многие  родились уже здесь, выросли, получили образование, прекрасно знаем русский язык, вашу культуру, у нас много друзей среди москвичей, нам здесь хорошо и мы не хотим уезжать». Единственным препятствием в этих проектах является отсутствие определенного гражданского статуса.

Кроме того, перспективы переезда в другую страну рассматриваются афганской молодежью на данном этапе их жизни исключительно в связи с жестко понимаемой и признаваемой ими традиционной обязанностью быть рядом и заботиться о своих родителях. Из интервью: «Жизнь в Москве у нас несладкая – нет статуса, нет своего жилья, больной отец. Отец прошел все инстанции, чтобы легализоваться в Москве, но у него ничего не получилось. У родителей нет денег, чтобы заплатить за легализацию. Отец пытается попасть в Программу по переселению  афганцев. Если  получится, то мы вместе с родителями вынуждены будем уехать на Запад. Хотя, мне, моим братьям и сестре  уезжать не хочется, мы здесь выросли, получили образование, у нас много русских друзей, а там надо будет начинать все сначала».

По мнению экспертов, «о какой перспективе можно говорить, если Россия не выполняет не только свои международные обязательства, но и  свой Закон “О беженцах”. Поэтому реальная перспектива для большинства афганцев – добровольное переселение на родину или в третьи страны, так как в Москве (России) они не могут выйти из ситуации бесправного положения».  

Эксперты отметили два возможных сценария развития событий: «Если перед афганцами встанет вопрос, уехать на Запад или остаться  в Москве (России), то 99% предпочтут Запад, так как там, получив статус беженца, они будут иметь сильную социальную поддержку. Несмотря на то, что психологически им Москва (Россия) нравится больше, чем Запад. Но если   встанет вопрос вернуться на родину или остаться, то  предпочтут  Москву, так  как они уже здесь адаптировались и у них  большой интеграционный потенциал».  

Есть частное мнение  эксперта – представителя ФМС: «У нас потребности в афганцах нет, так как среди них нет таких специалистов, в которых заинтересована Россия. Нужна ли нам мощная, закрытая афганская диаспора? Своих безработных 5 миллионов, нужны ли нам еще и иностранные безработные? Объективно без афганцев мы проживем».

По нашим исследованиям, репатриация из указанных намерений афганцами исключается; первый сценарий для большинства малореализуем, так как «Запад всех не заберет». Поэтому объем вероятной миграции  из Москвы (России) будет гораздо скромнее  миграционных намерений   афганцев и большинство  останется здесь.

***

Особенности пребывания афганцев в Москве связаны с отсутствием у большинства из них правового статуса и достаточно высокой  степенью их интеграции в российскую социальную среду.

Представители старшего поколения афганцев жаловались на плохое отношение, на явную или скрытую дискриминацию со стороны московских властей разного уровня при приеме на работу, оформлении документов и социальных пенсий, и т.д.

Афганская молодежь, будучи социализирована в московской среде, воспринимает многие трудности бюрократического характера не как дискриминацию именно их, а как данность для всех москвичей (россиян).

Большинство представителей старшего поколения, не сумев за долгие годы реализовать свое право на убежище и защиту государства, весьма скептически оценивают свои перспективы жизни  в Москве и хотели бы уехать на Запад.

Афганская молодежь строит свои биографические проекты преимущественно в рамках московского социума. Единственным препятствием в этих проектах является отсутствие правового статуса. Перспективы же переезда в другую страну рассматривают исключительно в связи с жесткими обычаями и традициями быть рядом и заботиться о своих родителях.

Позиция афганской молодежи относительно своих предпочтений жить вне общины и сохранения своего культурного наследия свидетельствует об устойчивой направленности на интеграцию в российский культурный контекст и модернизацию традиционного образа жизни, практикуемого преимущественно их родителями.

Главным препятствием в нормализации  жизни российского афганского сообщества является неопределенность их гражданского статуса в России, уже давно не соответствующая ни потребностям самих афганцев, ни опасениям принимающего сообщества относительно практически нереальной  интеграции  этой инокультурной группы в российскую среду в качестве незаконных мигрантов.

В этой связи должны быть предприняты реальные шаги, направленные на легализацию афганцев. Бесспорно, упорядочение их правового положения должно решаться в рамках действующего законодательства и международных норм по защите беженцев и лиц, ищущих убежище. Вместе с тем очевидно и то, что существующие препятствия не являются непреодолимыми.

Ситуацию незаконного пребывания на территории России афганцев могли бы значительно облегчить государственные программы легализации, опирающиеся на признание юридического факта длительного пребывания. Такие программы могли бы учесть потребности и старшего, и младшего поколений афганских беженцев и лиц, ищущих убежище:

  • представителям старшего поколения по их желанию предоставить и/или возобновить статус политического беженца. Эта заинтересованность у большинства из них продиктована не столько интересом в получении соответствующего социального пакета, что признается ими практически нереальным в российских условиях, сколько тем, что такой статус будет свидетельствовать о выполненном Россией долге и моральных обязательствах по их защите;
  • тем афганцам старшего поколения, которые не заинтересованы в статусе политического беженца, по их желанию предоставлять по упрощенной процедуре вид на жительство или гражданство Российской Федерации;
  • молодым афганцам, выросшим в российской культурной среде и являющимися и по самосознанию, и по обыденным культурным практикам вполне сложившимися гражданами России, по их желанию предоставлять российский паспорт в рамках тех же процедур, какие применяются к их ровесникам-россиянам.

1 Встреча с президентом России Комиссии по правам человека (Стенографическая запись рассказа С.А. Ганнушкиной сделана по свежим впечатлениям 10.12.2002) // Вестник Форума. Москва, 2003. № 1–2, январь-февраль. С. 9.
2 Иванова Т. Есть ли будущее в России у афганских беженцев //  Отечественные записки. 2004. № 5 (20). С. 309; она же. Незаконные мигранты из Афганистана на территории России // Проблема незаконной миграции в России: реалии и поиск решений. Международная организация по миграции, Бюро МОМ в России. М.: Гендальф, 2004. С. 414–415.
3 Иванова Т.Д. Адаптация и расселение на территории России иностранных граждан и лиц без гражданства, получивших и претендующих на статус беженца // Миграционная ситуация в странах СНГ. Под ред. Ж.А. Зайончковской. М.: Центр изучения проблем вынужденной миграции в СНГ, 1999. С. 213; она же. Незаконные мигранты из Афганистана на территории России. С. 414.
4 Зайончковская Ж. Трудовая миграция // Отечественные записки. 2003. № 3. С. 178.  
5 Зайончковская Ж.А. Урегулирование правового  положения афганских беженцев: пробный камень российской миграционной политики [http//migrocenter.ru/science/science010.php].
6 Статистические данные о предоставлении убежища иностранным гражданам и лицам без гражданства в Российской Федерации по состоянию на 01.05.2007 года //  Федеральная миграционная служба, Управление по вопросам гражданства. Москва, 2007. С. 6.
7 Правовые и социальные условия для лиц, ищущих убежище, и беженцев в Центрально- и Восточно-европейских странах. Ред. Фабрис Лебо. Копенгаген: Датский совет по беженцам, 1999. С. 241.
8 Статистические данные о предоставлении убежища иностранным гражданам и лицам без гражданства в Российской Федерации по состоянию на 01.05.2007 года. С. 9.
9 Там же. С. 12, 14, 16.
10 Сборник  информационных материалов  для проведения экспертного исследования по определению масштабов незаконной иммиграции на территории Российской Федерации // Федеральная миграционная служба. М., 2006.
11 Исследование проведено при поддержке Института Кеннана в рамках проекта «Социоэкономическая жизнь и культурный ландшафт Москвы под влиянием этнических миграций» (2007). Руководитель проекта к.г.н. Ж.А. Зайончковская.

­